Благо вдоль белокаменных церквей города протекала великая Волга, по берегу шел и знаменитый Московский тракт. Производились товары, набирали обороты самые разные ремесла, в том числе и кожевенное дело. К примеру, чебоксарская юфть ценилась не только в разных городах России, но и в других странах.

Кожевенные предприятия стояли на берегах реки Чебоксарки, потому что для производственного цикла нужна была вода. Сначала шкуры домашнего скота отмачивали несколько месяцев, чтобы удалить грязь и жир. Этот процесс проходил в огромных чанах высотой в несколько метров, врытых в землю. Затем шло золение с применением извести с золой, после чего легко удалялась оставшаяся шерсть. Далее кожу квасили — для мягкости. Для этого использовали кисели — специальные кислые растворы. Так получалась сыромятная кожа, которая шла на ремни и конскую сбрую — прочная, но быстро впитывающая влагу. А под обувь и одежду требовалось дубление. Затем дубленую кожу мяли, жировали, выравнивали и уже готовую по надобности отделывали, то есть кроили заготовки, красили и украшали (например, расшивали). К слову, в старину левый сапог не отличался от правого — обувь разнашивали, надевали поочередно на разные ноги, а голенище зачастую крепилось ремешком, продетым в прорези.

В 1723 году в Чебоксарах 17 человек отмечены в «мастерстве кожевенном». По описям 1725 года, в городе значилось 25 профильных мастерских, в том числе 4 завода — крупных промышленников М. Игумнова, С. Игумнова, И. Пичугина, Г. Колокольникова. «На четырех заводах перечисленных купцов в производстве находилось от двух до шести тысяч кож, на остальных — менее одной тысячи. Владельцы восьми заводов изготовленную продукцию вывозили к Петербургскому порту для экспорта, другие продавали скупщикам или пускали на «расход в Чебоксарех и уезде», а один из владельцев «делал чужия кожи, а не свои», сообщается на сайте www.workshome.ru.

В те времена эту прибыльную отрасль поддерживали на государственном уровне. Еще в XVII веке по России стали открываться кожевенные дворы (заводы) по производству яловицы, шагрени, сафьяна, юфти. В тайном приказе 1668 года даже прописывали определенные стандарты: как должны выглядеть готовые сорта кож, какое оборудование при их выделке использовать (колоды для замачивания, медные котлы, дубовые чаны, скребницы и прочее).

Усовершенствовал кожевенное дело Петр Первый — его указы касались и выделки, и торговли. Поступил даже казенный заказ для заводчиков на 100 тысяч пудов юфти (по 4 рубля за пуд) с доставкой в Архангельск, причем кожи должны были продаваться без всякой наценки. В Казани при Петре появилось крупное кожевенное производство. А при Екатерине Второй число заводов увеличилось в 3,5 раза.

Так что чебоксарские купцы, что называется, были в тренде. Практически на протяжении всего XVIII века кожевенным делом (как, впрочем, и другими промыслами) занималась знаменитая семья купцов гостиной сотни Игумновых. Федор и его сыновья — Михаил и Алексей имели кожевенные и салотопенные предприятия. Ежегодно они посылали на север (в Архангельск) юфть «своего передела» и говяжье топленое сало. В 1702 году Григорий Игумнов (сын Алексея) отправил «945 кож и 37 лагунов (бочек) сала, Михаил и Алексей отпустили 1000 пудов юфти и 6000 пудов сала». В 1755 году Андрей Игумнов держал мельницу в Чебоксарском уезде на реке Чебоксарка. Купив ее, он поставил там еще один кожевенный завод. При мельнице имелась дубная толчея для переработки дубового корья, которое применялось в выделке кож.

В середине 1740-х годов среди владельцев кожевенных предприятий отмечены купцы М. Котельников, Г. Бронников, Т. Кадомцев, Г. Кологривов, И. Цапинский. В Чебоксарах в то время действовало около десятка крупных заводов, не считая мелких заведений. Сырье скупалось в близлежащих деревнях у крестьян. Ингредиенты для выделки везли из Санкт-Петербурга, приобретали на Макарьевской ярмарке. Так, в 1743 году в описи товаров чебоксарского купца Ф. Халтурина с этой ярмарки указаны «медь зеленая, квасцы, сандал, купорос» и другие товары.

На страницах www.workshome.ru находим и другие любопытные цифры: в 1740—50 годы вывоз товаров из города осуществлялся на 100 тысяч рублей в год, а ввоз — на 7—8 тысяч. В структуре местной промышленности лидерами были хлебное вино, юфть и топленое сало. На их долю приходилось 90% (по 30 на каждую позицию), на остальные товары — по 10%.

Уже в 1760-х годах материала для крупных предприятий (среди их владельцев — Т. Кадомцев, вдова М. Котельникова, Г. Бронников, Г. Кологривов, А. Игумнов) в городе и окрестностях стало не хватать, поэтому сырые кожи закупали в других городах и уездах. В 1766 году девять чебоксарских купцов заявили, что «торг производят сырыми кожами» и продают на здешние «фабрики». Работали и мелкие кожевни — в этом же году десять ремесленников объявили, что «выделывают кожи на внутреннее употребление каждый при своем доме яловочные мелкие, також и козловые и бараньи по самому малому числу».

Кожевенный промысел стал экологической проблемой для жителей города. Чебоксарка была полна отходов, по городу распространялся ужасный запах. Вода была грязной, а ведь жители использовали ее для бытовых нужд и приготовления пищи. Встал вопрос о выводе вредного производства за город, на что существовал и указ Сената.

В январе 1760 года в Чебоксары прибыла сенатская комиссия, чтобы составить опись заводов и определить для них новое место. Особых результатов это не принесло, завязалась бюрократическая переписка. В июле этого же года в город прислали новую комиссию. Из Чебоксарки были взяты пробы воды близ заводов, работу предприятий приостановили, даже выставили караул. Но кожевни каким-то образом продолжили работать по ночам. Последовал встречный ход проверяющих: однажды кожи, мокнувшие в реке, были выловлены и отобраны у владельцев. В итоге назревавший скандал удалось уладить. В выводах комиссия изложила, что заводы приносят доход государству в виде налогов и «никакого притеснения горожанам не делают». Заводы остались на прежнем месте, а жителям рекомендовали брать воду из Волги. Правда, очередной комиссии, посетившей Чебоксары попозже, все же удалось вывести за город ряд скотобоен.

Кожевенное дело тянуло за собой и смежные отрасли. Крупные купцы, владевшие кожевенными «заводами», держали также «сальные заводы». К 1770-м годам в Чебоксарах располагалось девять небольших салотопенных цехов. Каждый перерабатывал по 7—10 тысяч пудов сала. Затем оно шло в Санкт-Петербург, там на бирже за него давали по 5,5—6 рублей за пуд. Благодаря салотопенному производству в городе в последней четверти XVIII века имелись и мыловарни (на них выпускалось от 2 до 5 тысяч пудов мыла в год).

Большой ущерб промышленникам нанес пожар, случившийся в Чебоксарах в 1758 году. Так, у К.Ф. Кадомцева огонь уничтожил оборудование, сырье и продукцию на кожевенном и «сальном» заводах на 1000 рублей. Сгорели два кожевенных и одно салотопенное предприятие Г.Г. Бронникова, который потерял 1500 рублей. В 1773 году город снова заполыхал, чебоксарские купцы, владельцы кожевен и салотопенных предприятий, материально пострадали на общую сумму 8435 рублей.

С 1770-х годов чебоксарские кожевенные предприятия перестали выдерживать конкуренцию с производством в Казани, которое открыл еще Петр Первый. На то время в Чебоксарах действовали три крупных завода кож и восемь салотопенных предприятий. Продолжали работать и мелкие заведения «для внутреннего рынка». К концу века осталось 13 кожевен, которыми владели как купцы, так и мещане. Но их мощности были невелики. В 1790-х годах в Чебоксарах был один юфтяной завод, чьи кожи продавались на Макарьевской ярмарке.

Таков вклад чебоксарских промышленников в развитие отрасли. О том, как ценилась эта продукция из России за рубежом, говорит один лишь факт: во Франции в 1924 году были даже созданы духи под названием «Русская кожа». Считалось, что этот аромат принесли с собой в Париж русские солдаты Отечественной войны 1812 года. Так пахла дорогая юфть, которую выделывали на дегте и тюленьем сале и на которую в Европе был самый высокий спрос. 

Подготовила
Анна ПЕТРОВА